Кастанеда - Книга 4. Сказки о силе
- 5 -
← Предыдущая страница | Следующая страница → | К оглавлению ⇑
Он сел рядом со мной, посмотрел мне в глаза и попросил меня рассказать о том, что я действительно видел в чапарале.
На секунду меня охватила полная неопределенность. Я видел темную фигуру человека, но в то же время, я видел, как эта фигура превратилась в птицу. Таким образом я видел больше, чем мой рассудок давал мне возможным считать вероятным. Но вместо того, чтобы отбрасывать свой рассудок совершенно, что-то во мне выбрало отдельные части моего опыта, такие как размер и общие очертания темной фигуры и удержало их как разумную возможность, выбрасывая в то же время другие части, вроде того, что темная фигура превратилась в птицу. Таким образом я убедил себя, что видел человека.
Дон Хуан расхохотался, когда я выразил свои затруднения. Он сказал, что рано или поздно объяснение магов придет ко мне на помощь и тогда все сразу станет совершенно ясным. Без необходимости быть разумным или неразумным.
- А пока все, что я могу для тебя сделать, это гарантировать, что это не был человек, - сказал он.
Взгляд дона Хуана стал нервирующим. Мое тело невольно задрожало. Он заставил меня почувствовать раздражение и нервозность.
- Я ищу отметки на твоем теле, - объяснил он. - ты можешь этого не знать, но сегодня вечером ты был в хорошенькой переделке.
- Что за отметки ты ищешь?
- Не настоящие, физические отметки на твоем теле, но знаки, указания в твоих светящихся волокнах, в районах яркости. Мы - светящиеся существа, и все, что мы есть, и все, что мы чувствуем бывает видно в наших волокнах. Люди имеют яркость, свойственную только им. Это единственный способ отличить их от других светящихся живых существ.
Если бы ты "видел" сегодня вечером, то ты заметил бы, что фигура в кустах не была светящимся живым существом.
Я хотел спрашивать дальше, но он приложил мне руку ко рту и заставил замолчать. Затем он нагнулся мне к уху и прошептал, что я должен слушать и попытаться услышать мягкое шуршание, мягкие приглушенные шаги бабочки по сухим листьям и ветвям на земле.
Я ничего не мог расслышать. Дон Хуан резко поднялся, взял лампу и сказал, что мы будем сидеть под навесом у его двери. Он вывел меня через заднюю дверь и обвел меня вокруг дома по краю чапараля. Вместо того, чтобы пройти через комнату и выйти из передней двери. Он объяснил, что необходимо было сделать наше присутствие явным. Мы наполовину обошли дом с его левой стороны. Шаг дона Хуана был исключительно медленным и неуверенным. Его рука тряслась, когда он держал лампу.
Я спросил его, что с ним случилось. Он мне подмигнул и прошептал, что большая бабочка, которая рыскает вокруг, имеет свидание с молодым человеком, и что медленная походка слабого старика была явным способом показать, с кем она встречается.
Когда мы наконец пришли к передней части дома, дон Хуан повесил лампу на балку и усадил меня спиной к стене. Сам он сел справа.
- Мы собираемся сидеть здесь, - сказал он. - а ты будешь писать и разговаривать со мной очень нормальным образом. Бабочка, которая бросилась на тебя сегодня, находится поблизости в кустах. Через некоторое время она подойдет поближе взглянуть на тебя. Вот почему я повесил лампу на балку прямо над тобой. Свет поможет бабочке найти тебя. Когда она подойдет к краю кустов, она позовет тебя. Это очень специфический звук. Звук сам по себе может помочь тебе.
- Что это за звук, дон Хуан?
- Это песня, навязчивый зов, который производят бабочки. Обычно его нельзя услышать, но бабочка, которая находится там в кустах - редкая бабочка. Ты будешь ясно слышать ее зов, и при условии, что ты будешь неуязвимым, он останется с тобой до конца твоей жизни.
- Чем он мне поможет?
- Сегодня ночью ты попытаешься закончить то, что ты начал раньше. "Видение" случается только тогда, когда воин способен останавливать внутренний диалог.
Сегодня ты своей волей остановил его там, в кустах. И ты "видел". То, что ты "видел", не было ясным. Ты думал, что это человек. Я говорю, что это была бабочка. Никто из нас не является правым, но это потому, что нам приходится говорить. Я, однако же, взял верх, потому что я "вижу" лучше, чем ты, поэтому я знаю, хотя это и не совершенно точно, что фигура, которую ты "видел" этим вечером, была бабочкой.
А сейчас ты останешься молчаливым и ничего не думающим и дашь этой бабочке прийти к тебе опять.
Я едва мог записывать. Дон Хуан засмеялся и попросил меня продолжать записывать, как если бы меня ничего не беспокоило. Он взял меня за руку и сказал, что делание заметок является самым лучшим защитным щитом, который у меня есть.
- Мы никогда не говорили про бабочек, - продолжал он. - время не соответствовало до сих пор. Как ты знаешь уже, твой дух был неуравновешен. Чтобы уравновесить его, я научил тебя жить способом воина. Воин начинает с уверенности, что его дух неуравновешен. Затем, живя в полном контроле и с сознанием, но без спешки или порывистости, он делает лучшее, чтобы достичь этого равновесия.
- В твоем случае, как в случае каждого человека, твое неравновесие было вызвано общей суммой всех твоих поступков. К настоящему времени твой дух, кажется, находится в надлежащем свете, чтобы говорить о бабочках.
- Откуда ты узнал, что это время, подходящее для того, чтобы говорить о бабочках?
- Я заметил отблеск бабочки, рыскавшей вокруг, когда ты приехал. Она в первый раз была дружелюбна и открыта. Я "видел" ее прежде, в горах около дома Хенаро. Но только как угрожающую фигуру, отражающую отсутствие у тебя порядка.
В этот момент я услышал странный звук. Он был похож на приглушенный треск ветвей, трущихся одна о другую, или как работа небольшого моторчика, который слышишь с отдаления. Он менял масштабы как музыкальный тон, создавая неуловимый ритм. Затем он прекратился.
- Это была бабочка, - сказал дон Хуан. - может быть, ты уже заметил, что хотя свет лампы достаточно яркий, чтобы привлекать бабочек, но ни одна из них не летает вокруг нее.
Я не обращал на это внимания, но после того, как дон Хуан указал мне на это, я также заметил невероятную тишину в пустыне вокруг дома.
- Не становись непоседливым, - сказал он. - в мире нет ничего такого, что воин не мог бы принять в расчет. Видишь ли, воин рассматривает себя уже мертвым, поэтому ему уже нечего терять. Самое худшее с ним уже случилось, поэтому он ясен и спокоен. Судя о нем по его поступкам или по его словам, никогда нельзя заподозрить, что он замечает все.
Слова дон Хуана, а еще больше все его настроение были для меня очень успокаивающими. Я рассказал ему, что в своей повседневной жизни я уже больше не испытывал того захватывающего страха, который я испытывал когда-то. Но что мое тело содрогается от испуга при одной мысли о том, что находится там в темноте.
- Там есть только знание, - сказал он как само собой разумеющееся. - знание пугающее, правда. Но если воин принимает пугающую природу знания, то он отбрасывает то, что оно пугает.
Странный ворчащий звук раздался снова. Он казался ближе и громче. Я внимательно слушал. Чем больше внимания я ему уделял, тем более трудно было определить его природу. Он не походил на крик птицы или крик животного. Оттенок каждого воркующего звука был богатым и глубоким. Некоторые звуки производились в низком ключе, другие - в высоком. Они имели ритм и особую длительность. Некоторые были длинными. Я слышал их как отдельные звуковые единицы. Другие были короткими и сливались вместе, словно звуки пулеметной очереди.
- Бабочки являются глашатаями или лучше сказать стражами вечности, - сказал дон Хуан после того, как звук прекратился. - по какой-то причине, или может быть вообще без всякой причины, они являются хранителями золотой пыли вечности.
Метафора была для меня незнакомой. Я попросил объяснить ее.
- Бабочки несут пыль на своих крыльях, - сказал он. - темно-золотую пыль. Эта пыль является пылью знания.
Его объяснение сделало метафору еще более смутной. Я некоторое время раздумывал, пытаясь наилучшим образом подобрать слова для вопроса, но он начал говорить вновь.
- Знание - это весьма особая вещь, - сказал он. - особенно для воина. Знание для воина является чем-то таким, что приходит сразу, поглощает его и проходит.
- Но какая связь между знанием и пылью на крыльях бабочек? - спросил я после долгой паузы.
- Знание приходит, летя как крупицы золотой пыли, той самой пыли, которая покрывает крылья бабочек. Поэтому для воина знание похоже на прием душа, или нахождение под дождем из крупиц темно-золотой пыли.
Так вежливо, как я только мог, я заметил, что его объяснения смутили меня еще больше. Он засмеялся и заверил меня в том, что говорит вполне осмысленные вещи, разве что мне мой рассудок не позволяет хорошо себя почувствовать.
- Бабочки были близкими друзьями и помощниками магов с незапамятных времен. Я не касался этого предмета раньше, потому что ты не был к нему готов.
- Но как может быть пыль на их крыльях знанием?
- Ты увидишь. Он положил руку на мой блокнот и сказал, чтобы я закрыл глаза и замолк, ни о чем не думая. Он сказал, что зов бабочки чапараля поможет мне. Если я уделю ему внимание, то он расскажет мне о необычных вещах. Он подчеркнул, что не знает, каким образом будет установлена связь между мной и бабочкой. Точно так же он не знает, каковы будут условия этой связи. Он велел мне чувствовать себя легко и уверенно и верить моей личной силе.
После первоначального периода беспокойства и нервозности я добился того, что замолчал, мои мысли стали уменьшаться в количестве до тех пор, пока ум не стал совершенно чистым. Когда я стал более спокоен, звуки в пустынном чапарале, казалось, включились.
Странный звук, который по словам дона Хуана производила бабочка, появился вновь. Он воспринимался как ощущение в моем теле, а не как мысль в уме. Я увидел, что он не является угрожающим или злым. Он был милым и простым. Он был похож на зов ребенка. Он вызвал воспоминание о маленьком мальчике, которого я когда-то знал. Длинные звуки напомнили мне о его круглой белой головке, короткое стаккато звуков - о его смехе. Очень сильное чувство охватило меня, и все же в голове у меня не было мыслей. Я чувствовал беспокойство в своем теле. Я не мог больше оставаться сидеть и соскользнул на пол на бок. Моя печаль была так велика, что я начал думать. Я взвесил свою боль и печаль и внезапно оказался в самой гуще внутренних споров о маленьком мальчике. Воркующий звук исчез. Мои глаза были закрыты. Я услышал, как дон Хуан поднялся, а затем почувствовал, как он помогает мне сесть. Разговаривать мне не хотелось. Он тоже не говорил ни слова. Я слышал его движения рядом со мной и открыл глаза. Он встал передо мной на колени и рассматривал мое лицо, держа около него лампу. Он велел мне положить руки на живот, а затем поднялся, пошел на кухню и принес воды. Часть ее он плеснул мне в лицо, а остальное дал выпить.
Он сел рядом со мной и вручил мне мои записки. Я рассказал ему, что звук увел меня в очень болезненные воспоминания.
- 5 -
← Предыдущая страница | Следующая страница → | К оглавлению ⇑
Вернуться