Монро Роберт - Далекие путешествия

В те дни один приятель-психолог очень скептично относился к моей аллергии на лекарства. Более того, его интересовало, какие именно проявления тех веществ, которые сейчас называют "веселящими наркотиками", подойдут мне по складу личности и физическим характеристикам. Он испробовал на моем организме (?) лабораторные мескалин и ЛСД. Ничего не произошло.

Перейдем к следующему вопросу. Однажды я спросил одного нематериального знакомого, что представляло собой мое предшествующее существование в физическом мире. Полученный ответ относится к числу самых четких словесных описаний, какие я когда-либо получал во время ВТП: "В своей последней жизни на Земле ты был монахом в монастыре под Кошоктоном, штат Пенсильвания".

Я изучил карту Пенсильвании и не нашел на ней населенного пункта под названием Кошоктон. Мне было известно, что Кошоктон есть в штате Огайо, так как одно время я жил в тех местах. Я повторил свой вопрос, чтобы проверить, правильно ли назван штат, но существо настаивало на том, что это Пенсильвания. Я выбросил случай из головы, поскольку мне не так уж интересно, кем я был в прошлой жизни (если вообще кем-то был). Однако я упомянул об этом в разговоре со знакомым монсеньером католической церкви, и он сказал, что может заглянуть в церковные архивы. Через несколько недель он позвонил мне, чтобы сообщить, что в городке Кошоктон, штат Пенсильвания, действительно есть монастырь. Он сказал, что довольно интересно съездить туда как-нибудь на уик-энд и посмотреть, не проснутся ли у меня какие-либо воспоминания, а я ответил, что, возможно, когда-нибудь и соберусь.

Вот еще одна новость: деньги в кармане брюк. Долгие годы я держал этот факт в строжайшем секрете, так как мне все равно никто бы не поверил. Однажды я рассказал об этом своей жене Нэнси, но она до сих пор относится к этому скептически. Дело в том, что всякий раз, когда я вешаю одну пару брюк в шкаф для одежды в нашей спальне, в их кармане, судя по всему, сами собой заводятся деньги. Настоящие деньги -не новенькие, хрустящие бумажки, а, наоборот, весьма потертые. Много их не бывает. Самая большая сумма, какую мне доводилось находить, составляла одиннадцать долларов, хотя обычно я обнаруживаю. два, три или четыре доллара. Фактор времени, похоже, не имеет никакого значения. Я могу не прикасаться к этим брюкам неделю, а затем найти там три доллара. С другой стороны, я могу позабыть о них надолго, но даже через три месяца там окажется долларов шесть. Мне не удалось выявить никакой закономерности в моментах появления денег и их сумме. Однажды я сдал их в чистку и забрал оттуда запечатанными в целлофановый пакет, но это ничего не изменило. Мы выстроили теорию о том, что я могу ходить во сне и сам вкладывать деньги в карман брюк, но запечатанный пакет опроверг это объяснение. Одно из рациональных предположений связано с тем, что это явление может быть следствием острой необходимости в паре долларов, которую я испытал еще мальчишкой (в то время произошел один очень странный случай, который может быть связан с тайной моих брюк). Действительно, какая-то частица моего организма до сих пор помнит ту жгучую потребность и отчаянные попытки ее удовлетворить. Как жаль, что на более поздних стадиях жизни пять, шесть и даже одиннадцать долларов уже не в состоянии решить все ваши проблемы! Так или иначе, мало кто верит моей истории о деньгах в кармане брюк, и я не собираюсь никого в этом упрекать. Я бы и сам не поверил, если бы это случилось не со мной.

Следующий пункт повестки дня: в нашем доме на Уислфилд-Фарм есть уютная веранда, примыкающая к гостиной. Чтобы выйти на веранду, нужно пройти через двойные створчатые двери и спуститься по нескольким каменным ступенькам, так как веранда расположена чуть ниже. Ступени достаточно крутые, а общая разница между уровнем пола гостиной и веранды составляет чуть больше метра.

Однажды утром, обхватив обеими руками стопку книг и бумаг, я направился на веранду, и споткнулся на самом пороге. Левая нога почему-то оказалась на пути правой, и я головой вперед полетел на каменный пол веранды, не успев даже сообразить, что нужно выставить руки перед собой. Помню, что в голове мелькнула мысль: "Ну вот, так все и кончится: раздробленный череп и сломанная шея".

В каких-то пятнадцати сантиметрах от пола падение прекратилось, и я невероятно мягко коснулся каменных плит головой и плечом, - все произошло так, будто я просто осторожно опустил голову на пол, а затем вниз скользнули остальные части тела, приземлившиеся медленнее как перышко. Я немного полежал, пытаясь понять, что произошло, затем ощупал голову и плечи: не было никакой боли, ни единого синяка или царапины - совершенно ничего. Я поднялся, собрал книги и бумаги, еще раз осмотрел то место, откуда свалился, и попытался придумать какое-нибудь объяснение. Нечто смягчило падение, но я не имел ни малейшего представления о том, что именно могло это сделать.

Несколько месяцев спустя, в середине зимы, произошло очень похожее происшествие.

Я спускался с крыльца, как предполагалось, очищенного от снега, - поскользнулся и начал падать. На этот раз я не очень поразился тому, что вновь совершил "мягкую посадку". Такое случалось лишь дважды, но я не думаю, что мне захочется экспериментировать с умышленными падениями. Это просто примеры из ряда тех явлений, которые "пока" не нашли объяснения.

Очередная загадка: в результате прямого общения, - во всяком случае, так я это расценил, - произошло одно из самых странных событий. В середине семидесятых, ранним утром (а еще точнее - около трех часов утра) я предпринял ставшую уже привычной "облегченную" процедуру выкатывания из тела. Почти сразу после выхода со мной заговорила некая личность с неясными очертаниями. Я получил от нее совершенно недвусмысленное указание: "Господин Монро, четвертого июля, в 7 часов утра, вы должны быть в Иглхилле".

Я пораженно попросил повторить требование, и оно прозвучало так же, как и в первый раз: "Господин Монро, четвертого июля, в 7 часов утра, вы должны быть в Иглхилле".

Прежде чем я успел спросил, зачем мне нужно там быть и что все это означает, фигура начала таять и быстро исчезла. Я "вкатился" в материальное тело, сел и сделал подробную запись о случившемся.

На следующую ночь, когда я предпринял такие же действия, передо мной почти сразу возникла та же фигура, которая повторила вчерашнее указание. Оно было очень точным, звучало как приказ, а существо вновь исчезло, прежде чем я успел задать какие-либо вопросы. Мне было интересно, не повторится ли то же самое и сутки спустя, но этого не случилось. Самой поразительной особенностью была необычайная четкость указания, которое, к тому же, повторили и на другой день. Не менее примечательно и то, что "оно" обращалось ко мне по имени.

Полученное указание вызвало жгучее любопытство не только у меня, но и у друзей и домашних, которым я о нем рассказал. Мы выстраивали самые разнообразные предположения, однако неразрешенный. Оставался самый важный вопрос: "Где находится Иглхилл?". Я получил этот приказ в апреле, и, казалось бы, у меня вдоволь времени, чтобы разобраться в смысле указания. Однако, несмотря на все наши усилия, не удалось найти ни одного места под названием Иглхилл. Через несколько недель я почти позабыл об этом случае.

Обстоятельства изменились благодаря одному событию. Мы гостили у своих друзей, которые жили в нескольких сотнях миль от нас, и обедали во внутреннем дворике их дома. У хозяина был радиоприемник, автоматически настраивавшийся на различные стандартные частоты - полиции, пожарной охраны и так далее. Мы сидели за столом и болтали, как вдруг из радио донеслось слово "Иглхилл". Оно тут же привлекло мое внимание, и я взволнованно спросил друга, на какую волну настроен его приемник. Он ответил, что сейчас он работает на частоте Федерального Управления Авиации, на которой ведется обмен сообщениями между самолетами и диспетчерскими.

Я с нетерпением прислушивался к радиообмену, надеясь узнать нечто большее.

Хозяин с любопытством поинтересовался, почему это так важно. Her нужды говорить, что я не стал объяснять ему подлинные причины. Через пару минут радио вновь вернулось к жизни, и оттуда четко и ясно донеслись слова: "Это "Юнайтед-З51", мы в двенадцати тысячах футах над Иглхиллом".

Днем позже, после долгой поездки домой, я отправился в отдел ФУА при местном аэропорте и спросил служащего, где находится Иглхилл. Он тут же ответил, что это опорный пункт, маркерный радиомаяк в соседнем штате, а затем показал его на карте воздушных линий, - теперь сомнений не оставалось, Иглхилл нашелся.

Очевидно, это название принадлежало какому-то крошечному поселку, хотя его не было ни на одной из наших дорожных карт.

Указание вновь приобрело актуальность, и третьего июля, вскоре после полудня, я выехал из дома и направился в Иглхилл. Добравшись до одного городка неподалеку от нужною места, я снял комнату в мотеле, пообедал и довольно рано лег спать.

Ровно в семь утра я выехал на перекресток дорог под названием Иглхилл. Местечко состояло из двух-трех домишек, гаража и магазинчика, размещавшихся у распутья проселочных дорог. Мягко говоря, ничего примечательного. Все вокруг выглядело так, словно за последние тридцать-сорок лет тут ничего не менялось. Я остановил машину у обочины, и принялся ждать на виду у нескольких местных жителей, которые сидели у гаража и с любопытством меня разглядывали.

Ждал я около часа, но ровным счетом ничего не произошло. За это время ко мне никто не подошел. Я не чувствовал ничего, кроме первоначального возбуждения, которое постепенно сменялось разочарованием. Наконец, когда стрелка часов миновала цифру восемь, я завел двигатель и, сопровождаемый удивленными взглядами, вывернул на одну из проселочных дорог. Я проехал около двух миль, но вокруг были обычные фермы. Тогда я вернулся к перекрестку, свернул на запад и проехал несколько миль в этом направлении, но там было то же самое. Никто не подавал мне знака, вокруг были только поля и фермы. Я еще раз вернулся назад и направился на восток - все то же. Мне пришлось опять остановиться на своем посту у обочины, сидеть в машине и ждать. В полдень я решил, что все это мне померещилось, вернулся в мотель, выписался из номера и перекусил. То ли Иглхилл оказался не тем, то ли я что-то не так понял, то ли само указание было розыгрышем или сном.

После долгих раздумий я понял, в чем заключалась моя ошибка. Приглашение, или указание, не означало, что я должен отправиться в Иглхилл и материальном теле - напротив, мне следовало оказаться там в бестелесном состоянии. Распоряжение не учитывало только одной трудности: того, что мне не так уж легко перенестись даже к определенному человеку, не говоря уже о точном месте.

Остается плеснуть масла в огонь: много лет спустя, во время встречи с одним государственным служащим, я начал расспрашивать его о местечке Иглхилл, не объясняя, почему оно меня так заинтересовало. Он рассказал, что там находится особое федеральное исследовательское учреждение. В то время, когда я побывал в Иглхилле, оно как раз строилось. Разумеется, эти сведения не должны были предаваться огласке, - во всяком случае, мне не хочется рисковать, и потому я даже изменил подлинное название той местности. Так или иначе, я до сих пор подумываю о том, что могло бы произойти, если бы мне удалось явиться на встречу во внетелесном состоянии.