Петров Аркадий - Сотворение мира. Том 1. Спаси себя.

напомню, что и сущности электричества мы до сих пор не знаем, что не мешает нам активно его использовать. Так почему не обратить на благое дело те образы, что являются ясновидцу?

Ангелов и святых мы видим такими, как они изображены на иконах, поэтому легко узнаём их. Благодаря канонам иконописи мы отличаем их друг от друга. То же с историческими деятелями, чьи живописные портреты известны. Иногда портреты эти вымышленные, ну так что же?

И тут же возникает ещё одно условие: чем образованнее ясновидец, тем больше он видит. Чтобы узнать в старике Сократа, надо знать, что такой философ был в такое-то время. Ясновидец с образованием горного инженера наверняка видит мир потусторонних сущностей по-иному, нежели зоотехник. А если они будут работать вместе, то будет, задействован их общекультурный арсенал представлений.

Здесь много весьма интересных проблем. И очень жаль, что никто не занимается историей ясновидения, сравнительным анализом наших видений и зависимостью их от личности экстрасенса.

Итак, потусторонний мир желает нашего содействия, люди ему нужны. Какова конечная цель этого сотрудничества — не знаю. Но твердо верю, что своим человеческим достоинством не поступлюсь.

Конечно же, я далеко не первый, кто пытается изучить и понять возможности тонкого мира и его связи с физической реальностью. Моё преимущество лишь в том, что я одновременно являюсь и исследователем, и участником этого процесса. Но даже в бывшем СССР многие учёные осмеливались высказывать суждения совершенно еретические с точки зрения господствовавшей тогда марксистско-ленинской идеологии. Вот одно из них, принадлежащее члену-корреспонденту Союзной Академии наук В. И. Сифорову: "Чем шире раздвигается горизонт знаний, тем больше ощущаем мы ограниченность познавательных и интеллектуальных возможностей отдельного человека. Сама профессиональная специализация и специализация в науке следствие признания нами этого факта. Соответственно, как представляется это сегодня, и знание о Вселенной продолжает оставаться относительной истиной в том знании, которое придавал понятию В. И. Ленин. Я уверен, в космосе мы встретимся с многими неожиданностями, в том числе весьма "диковинными" формами материи. Более глубокое изучение пространства-времени, приложение к пространству-времени принципа дискретности откроют перед нами такие горизонты понимания Вселенной, о которых сегодня мы не можем даже и думать, которые с позиции сегодняшнего дня могут представляться "безумными" и "дикими". Так же, как когда-то мысль о передаче энергии квантами казалась физикам "дикой". Мера неожиданности, парадоксальности идеи может впоследствии оказаться мерой её активности. Этот парадокс сформулировал в своё время Нильс Бор: "Перед нами безумная теория. Вопрос в том, достаточно ли она безумна, чтобы быть правильной".

Всё здесь сказанное имеет прямое отношение к гипотезе о "разумной Вселенной". Восприятие Вселенной как системы, воздействующей на себя, наделённой некими атрибутами и реализующей какие-то цели, — это восприятие выходит за пределы нынешнего нашего относительного знания. Возможно, это та ситуация, когда сегодня на помощь знанию может прийти интуиция".

На работе, в издательстве "Художественная литература", тоже именно тогда, когда мы вроде выбрались из долговых ям и обозначили устойчивую тенденцию к росту всех показателей, затеянная замминистра Григорьевым структурная перестройка отрасли из разряда отраслевых страшилок плавно перетекала в фазу практических мероприятий. Вокруг нас происходили кошмарные истерии нового передела,

цель, которых вполне отчётливо вырисовывалась: посадить на ключевые посты своих людей, остальных свалить в большие братские могилы холдингов, где они сами постепенно исчезнут с конкурентного рыночного пространства. В результате, в дополнение к давним известным приятностям, в центре Москвы освобождалось немалое количество престижных зданий, умелая раздача которых сулила не столько государству, сколько представляющим его двуглавого орла чиновникам весьма солидные комиссионные. В общем, игра затевалась крупная, и церемониться никто не собирался. Так же, как когда-то из кабинетов выбрасывали бывших руководителей Госкомпечати, с той же медвежьей аккуратностью готовы были выкинуть из директорских кресел людей, которые спасали свои предприятия от окончательной гибели. Ведь самое трагичное в их положении было то, что государство в них не нуждалось, и они существовали вопреки тем кошмарным условиям, в которые их поставили, лишив оборотных средств и время, от времени полностью снимая с их банковских счетов всё, что они зарабатывали. В рыночных гонках с коммерческими предприятиями они должны были одолеть трассу, не имея в баках своих моторов ни капли горючего. Потому что оборотные средства — это то горючее, без которого ни один проект предприятия — будь оно коммерческое или государственное — не может быть реализован. И если частное предприятие может гарантировать банкам возврат заёмных средств активами своих акций или недвижимостью, то, что могли бы предложить в залог государственные предприятия? Ведь у них ничего своего нет.

Мы с сочувствием и бессилием следили, как уничтожали на наших глазах одно славное издательство за другим. Редактора газеты "Книжное обозрение" уволили, когда он был на больничном. Директора весьма успешного издательства "Детская литература" Елену Норцову свалили с должности за две недели. Она подала в суд, выиграла и все-таки не смогла вернуться на прежнее место работы. Не выдержали нервы её матери, и она с инфарктом миокарда слегла в постель. Уже на больничной койке она умоляла дочь: "Лена, они тебя убьют! Разве ты не видишь, что это за люди! Уходи, если хочешь меня спасти. Я не смогу жить, зная, что ты всё время под угрозой".

Вот на таком неблагоприятном фоне — на работе, в отрасли — и развивались дальнейшие драматические события. Несмотря на невероятные психологические сложности, мы с Игорем находили время для дальнейшего изучения открывшейся нам неведомой прежде страны - тридевятого царства, тридесятого государства.

На седьмом уровне справа и слева мы нашли волшебную живую и мёртвую воду. Мы сделали всего один шаг от входных врат, и сказочные сюжеты вдруг обрели черты реальности. Мы знали, что если пойдём дальше по открывшемуся нам пути, то может не хватить и десятилетий, чтобы увидеть всё, что там находится.

На восьмом уровне мы видели животворящий и умертвляющий кресты.

На девятом уровне нашли библейский рай и ад. Любые врата открываются перед нами, но пока мы не можем обследовать всё, что таится за ними. Боимся потеряться.

Однажды в Бардо-канале мы увидели большого чёрного ворона. Поскольку мы были в защитных оболочках, которыми научил пользоваться Григорий Петрович, ворон не заметил нас и пролетел буквально рядом. Решили проследить и поскакали за ним. Впрочем, поскакали — слишком сильно сказано. Одного скока хватило, чтобы его догнать на третьем уровне, где он влетел во врата Царства мёртвых. Это были левые врата. Нас никто не остановил, когда мы въехали следом за ним.

Ворон опустился на землю. Теперь это наполовину человек. И мы его знаем: Лапшин. Вот с кем он общается, откуда берёт свои знания и свою силу. Он не человек. Сбоку

он птица, а сзади — чёрт, с хвостом и на копытах. Его встречает огромный чёрный человек с капюшоном, надвинутым на лицо. Мы не видим, кто это — мужчина или женщина. На плече коса. Это смерть. Они встали друг против друга. Общаются телепатически. Мы не можем считать информацию, иначе нас заметят. Видим только, как из груди смерти в грудь, голову и ниже паха этому получёрту-полуптице ветвится чёрный поток энергии. Вот где его дом, вот где его родня. Надо уходить, пока нас не заметили. Сражаться со смертью мы ещё вряд ли готовы. Потихоньку уходим, тем более что вдалеке собирается ужасная толпа мертвецов.

Вечером решили навестить Лапшина. Последнее время он явно работает против меня. Многие близкие мне люди видят гипнотические фильмы с жуткими сценами изнасилования. Эти страшилки явно не случайны. Особенно если ты знаком с работой уровней и сам можешь делать подобное. Хотя между "можешь" и "делаешь" — большая пропасть. Лапшин, похоже, её перескочил. Ну, что же, значит, с ним не обязательно церемониться.

Мы нашли моего бывшего гуру в Москве. Он в квартире одного из своих почитателей. Ему разрешили пожить, сколько захочет. Читает книгу. Отлично себя чувствует! Ничего, это сейчас пройдёт. Не убирая защиту, входим в сознание. Мы знаем, что искать. Информационные нити - словно кадры киноленты. Просматриваем их. Так вот они, мертвецы Царства мёртвых! Он сам пришёл оттуда. Его задача - собрать энергию тех, кто ему поверил, и через эгрегор перекачать в Царство мёртвых. Он их подпитывает энергией за счет живых. А вот он создает мыслеформы ужасов и напускает их на других людей. Интересные у него развлечения! Кто бы мог подумать, что в двадцатом веке — веке торжества материализма — подобная мистика не только возможна, но и активно действует среди самых заядлых атеистов! Воистину, пути Господни неисповедимы.

Лапшин чувствует проникновение в себя. Тем более что наша светлая энергия для его тёмной сущности - слоимо святая вода. Она его обжигает. Он встаёт, активизирует биокомпьютер (поскольку это его термин, пусть называет своё сознание, как хочет). Поднимается на уровни. Пытается увидеть, откуда идёт воздействие.

Но наша защита для него непроницаема. Жена Лапшина спрашивает:

— Что с тобой?

— Не мешай, кажется, опять Петров наседает, — огрызается колдун.

— Ты на своём Петрове помешался, — вскидывается гейзером раздражения Люся и отворачивается.

Лапшин повернулся к нам лицом. Его сканирующий луч проскользнул по нашему защитному кубу. Преломился на его поверхности и обошёл с двух сторон. Так он ничего не увидит. Мы перемещаемся с Игорем влево, он смотрит вправо. Нервничает. Роняет книгу на пол и сам вздрагивает от неожиданности.

Берём посох и обводим книгу красным цветом. Лапшин видит горящий вокруг книги круг. Его ноги подгибаются. Он падает в кресло.

Жена опять интересуется:

— Что с тобой?

— У меня усталость, стресс. Ноги ватные, ничего не хочется, — он медленно засыпает. Мы напустили на него гипноз.

— Может, ему ужастик прокрутить? — спрашиваю Игоря.

— Да ну, он их любит, — не соглашается мой боевой Друг.

Жена встаёт, тычет его в плечо.

— Ты что, вправду спишь?

Он откидывается на спинку кресла, просит слабым голосом:

— Дай попить.

— Иди к чёрту, — с чувством, от души посылает она его и уходит в другую комнату.

Опять залезаем к нему в голову, смотрим, что он придумал в последнее время. Работал над защитой. Она несложная. Разные фигуры, выдуманные человеком: пирамиды, квадраты, шары, которые соединяются, как летающие тарелки. Идём глубже. Боже мой! Какой он внутри старый! Несколько миллионов лет!

Записываем ему в подсознание весточку о себе: "Покайся! Думай о Боге! Не занимайся тёмными делами".