Петров Аркадий - Сотворение мира. Том 1. Спаси себя.

Пожалуй, ни в одной другой стране мира, кроме России, никто не стал бы мучиться поиском глубинного смысла в обычном новогоднем подарке или тайнописью вторгающихся в судьбу цифр. Лишь в нашей стране, где не только профессиональный литератор, но самый захудалый бомж на самом дне жизни до сих пор мучается роковым вопросом на толстовско-достоевском уровне: как жить под Богом? И где дорога к Храму?

Вопросы, вопросы, вопросы...

Снова и снова я восстанавливал в памяти череду произошедших событий, систематизировал их, пытался понять: какое кино крутят мне на экране моего разума?

Назначение в "Худлит", встреча с Лапшиным, который, подобно катализатору, запустил процесс внутренней алхимии моего духа и сознания, работа в Академии, странный шаманский обряд... Дружба и ссора с Лапшиным, открыто объявившим себя учеником сатаны. Куда это меня завело?

Пора было осознать, почему это происходит. Почему так последовательно включаются одна программа за другой? И что я приобретаю: путь, по которому иду, или, напротив, путь, которым я становлюсь?

Камо грядеши, Русь? Камо гряду я? И если действительно "в начале было Слово" — тогда неужели конец всем извечным богословско-философским спорам?

Между тем я чувствовал, что перешёл в иное качество. Я давно имел зуб на традиционную медицину — и по собственному опыту, и по проблемам ближних. Судите сами: науки медицинские — всё основательнее, врачи — всё профессиональнее, лекарства и прочие препараты — как нельзя более изощрённые. Тем не менее, население хиреет. Особенно дети. Говорят, по официальным данным, в стране здоровых школьников менее 20 процентов. Пока я пишу эти строки, число станет ещё ужасней. Кто виноват? Социальные условия? Экологические? Но человек разумный должен сам образовывать среду обитания. "Ноос" или "нус" у древних греков — разум. "Ноосфера" — область разумного человека. В науку это понятие ввели П. Тейяр де Шарден и Э. Леруа. Наш Владимир Вернадский дал его чёткую разработку, привязав к геохимии и Космосу, к прошлому и будущему планеты. Как вписывается в эту глобальную систему биокомпьютер?

Таков грубый конспект мыслей, которые предшествовали следующему шагу в моей судьбе. А результатом его стало создание своего, независимого от Лапшина и формально и по смыслу, Центра биоинформационных технологий. Открыл его в подмосковном Пушкине. Потом переместились в Москву, а в Пушкине и сегодня наш филиал.

Ядро команды составили специалисты из Академии, которые давно тяготились странной манерой общения — криками, оскорблениями и угрозами — Лапшина со своими сотрудниками. И дело пошло...

Уже несколько месяцев спустя о нашем центре заговорили. Люди, которые приходили к нам с очень тяжёлыми заболеваниями — астма, диабет, язва желудка, - излечивались необъяснимым, таинственным для них образом без всяких операций и лекарств. Появилось много новых людей, у которых открывались 1биокомпьютеры. Они не только умели с завязанными глазами читать книги, но через экран внутреннего видения получали во время учёбы и на экзаменах необходимую для хорошего результата информацию, легко достигали успехов в искусстве, лингвистике, спорте и даже в точных науках, таких как физика, химия, биология, математика.

Не только я, но и многие другие учёные, прежде всего привлечённые мною к работе в Центре, стали приходить к парадоксальной, вчера еще еретически кощунственной парадигме: между материальным и ментальным нет непроходимого барьера, одно вполне благополучно способно трансформироваться в другое. Можно даже определённо утверждать: мысль, разум при некоторых условиях становятся вещно осязаемыми в своём прямом воздействии на материальные объекты. Более того — это повседневно подтверждается нашей конкретной работой в Центре, где мы учим людей управлять биологическими и физическими процессами своего организма.

В результате происходило то, что можно было бы назвать чудом: глухие — слышат, слепые — видят, астматики перестают задыхаться, неизлечимые прежде болезни ослабляют свой натиск, а то и просто исчезают. Как тут не вспомнить, что говорил на заре эпохи Августин Блаженный: "Чудеса не противоречат законам природы. Они противоречат лишь нашим представлениям о законах природы".

Сегодня я вполне уверенно могу сказать: материи, отделённой от сознания, не существует. И мы все тоже немного волшебники, потому что именно через личность человека мир получает возможность формоопределения. Сознание человека способно изменить ход событий, даже обратить любое явление в противоположность. Например, недуг — в здоровье, несчастье — в удачу, смерть — в бессмертие.

У человека всегда есть выбор: прозябать, влачить своё существование или созидать, в том числе самого себя. Первая реальность — явная, вторая — тайная. Ведь для того, чтобы созидать самого себя, надо измениться. И тогда услышишь то, чего не слышал, и увидишь то, чего не видел. Люди очень ошибаются, думая, будто существует только то, что они могут видеть, чувствовать, осязать. Биокомпьютер (хотя биокомпьютер ли это?) вполне способен сломать привычный для многих порядок вещей.

Европейская медицина в общей своей традиции не учитывает преобладающей важности тонкоэнергетических связей в организме человека. В результате такого ортодоксально-материалистического мировоззрения появилось у наших врачей убеждение, что можно восстановить функции органов лекарствами, что эти органы можно урезать, вырезать, соединять с искусственными протезами. При этом мало кто обращал внимание, что, как только принимались лечить печень, немедленно заболевало сердце, а если излечивали щиколотку — начинала болеть коленка.

Потому что наличие хотя бы одной энергетической пробки в меридианных каналах или биоактивных точках может привести к возникновению десятков тяжёлых заболеваний.

Сегодня я как никогда уверен: узких специалистов в медицине вообще не должно быть. Врачи должны быть целителями, то есть теми, кто возвращает человеку целостность. И технологии, которые мы разрабатывали в Центре, позволяли добиваться этих феноменальных результатов.

Наконец наши отношения с Лапшиным приобрели определённость — я написал заявление о выходе из числа учредителей Академии. Это была настоящая ссора идеологических противников. По сути, я заявил о своей убеждённости в том, что его методика не только не помогает людям, но напротив, очень опасна для них в долговременной перспективе, что она порабощает их сознание, что он, словно паук в паутине, оплетает свои настоящие и будущие жертвы энергетическими привязками и зависимостями. Вячеслав был в ярости, когда уходил из моего кабинета.

И уже ночью у меня вдруг резко, самопроизвольно заработал экран внутреннего видения и начал показывать такие страшилки, перед которыми блёкли голливудские фильмы ужасов. Я понял: Лапшин включил наработанную прежде связь и запустил свою программу психофизического воздействия на сознание. Он хотел меня напугать, но я почему-то очень спокойно, без особых эмоций рассматривал обвивавшие меня могучие змеиные кольца, не реагировал на технику усиления — резкое сотрясение кровати и прочие эффекты воздействия. Моё спокойствие, похоже, не было предусмотрено в этом сценарии подготовки пациента для палаты номер шесть.

И тогда я чётко и властно приказал: "Хватит ужастики показывать!" Кино сломалось: сначала появились полосы и мельтешение, как при сбое программ, потом картинки стали наползать одна на другую. А, в конце концов, и вовсе исчезли. И, словно закрепляя победу, из прошлого (или из будущего?) снова возник знакомый силуэт Христа.

Когда уснувший проснулся, он был ещё в Иудее. Стоило только посмотреть на крутые холмы, голые вершины, рощи кедров и пиний, долины с пашнями и террасы с оливковыми деревьями, чтобы сердце ещё раньше, чем разум успел переработать миллиарды вариантов, угадало: Палестина. Бог стоял на холме, который с двух сторон теснили ущелья, и смотрел на виноградники, окружающие белоснежные дома. Домов было немного, и они были обнесены стеной. Вдали поблескивали волны Средиземного моря.

Он стал спускаться с холма и вдруг за поворотом тропы увидел сидевшего на камне человека. Тёмные волосы, карие глаза, худое тело, чёрная завитая колечками борода и счастливая полуулыбка растерянности не оставляли сомнений в том, что перед ним иудей.

— Мир тебе, — приветствовал Бог незнакомца на халдейском языке.

Иудей встал, тревожно оглядывая неожиданно появившегося человека.

— Кто ты? — спросил он по-арамейски.

— Странник, — предчувствуя неприятные объяснения, ответил Бог на том же разговорном языке Палестины.

Иудей молчал, медленно обдумывая услышанное.

— Странно, — наконец отозвался он. — Я сижу тут давно, а на холм и подняться и спуститься можно только

здесь.

— А чего ты дожидаешься? — обходя его сомнения новым вопросом, спросил Бог.

— Царей! — лаконично ответил чернобородый.

Теперь Христос был уверен, что его не случайно вырвало из Мнимого Времени в древнюю Иудею. Видимо, его мозг хранил подспудно некую важную тайну, разрешить которую можно было только здесь.

— Зачем? — снова спросил он.

— Видишь дорогу внизу? — махнул рукой иудей.

— Вижу.

— Парфянский царь Вологез уступил Риму Армению. Скоро здесь проедет армянский правитель Тиридат ещё с двумя царьками, свитой и дорогими подарками императору

Нерону.

— Ты хочешь напасть и отнять подарки? — вскинув брови, спросил Христос, хотя и прочитал мысли иудея, прежде чем спросил.

Иудей скептически окинул его взглядом и сделал отстраняющее движение.

— Они уже давно в пути и едут очень медленно. А вокруг множатся разные слухи. Они гораздо резвее этого посольства. Говорят, что цари-волшебники идут вслед за звездой, которая ведет их к Вифлеему.

— А на самом деле? — не желая упускать неожиданное и безвредное удовольствие, подсказал Бог.

— На самом деле они, конечно, идут не за звездой, а за тиарой, которую Тиридат должен получить из рук властелина мира. Но кого интересует здесь, в Иудее, что ими движет на самом деле?

— Вот как? — спросил, не теряя серьёзности, Бог.

— Именно так, — резко, почти грубо подтвердил иудей. — Потому что за видимым скрыто невидимое.

Его тупое высокомерие немного утомляло, но говорил он занятно, и Христос продолжал выпытывать:

— Какое невидимое ты подразумеваешь, брат? — он нарочно употребил доверительную форму общения, чтобы расположить к себе странного наблюдателя.

— Надеюсь, ты не хочешь, чтобы я стал предателем собственного дела и разрушил узы солидарности?

— Конечно, нет! — искренне выразил протест Бог. — Я просто хочу понять, что происходит.

— Происходит история, — засмеялся чернобородый. — Они победили нас мечом, разрушили храм и изгнали Бога. Но вместо старого Ягве появился новый, молодой Бог. Говорят, что когда он родился, пастухи пришли приветствовать его. Но кто захочет поклоняться богу пастухов? Я засвидетельствую, что ему поклонились волхвы. Такого бога никто не осилит.