Петров Аркадий - Сотворение мира. Том 1. Спаси себя.

У меня нет больше глаз, и я вижу как бы всей своей сущностью разом — вверху солнце, ослепляющее нескончаемыми фосфоресцирующими вспышками, и землю внизу, по которой скользит моя гигантская тень, озаряемая переливами пульсирующего во мне внутреннего света.

Я даже могу смотреть внутрь себя. Моя новая плоть теперь — поля, энергии, сочетания и взаимодействия вакуума, астрала, гравитации, материи и антиматерии, молекулярных и субмолекулярных связей. Все эти моря и водопады энергий, соединяющие их реки, ручьи и перепады силовых взаимодействий — моя новая грозная сущность. И я волен выбрать по наитию любую из невероятных, неведомых прежде сил и обрушить их против всего, что посмеет противостоять.

Меня переполняет восторг.

Постепенно я стал видеть резче и отчётливее. И я узнал себя в форме большого, переливающегося различными цветами шара. Но и эта форма недолго оставалась стабильной. Они быстро иззыбилась и стала последовательно являть всё новые и новые очертания — то чёрного грозового облака, кипящего молниями и громами, то лёгкой воздушной змейки, струящейся лентой по извивам энергетических волн и наполняющейся восторгом от этого игривого передвижения.

Я хорошо чувствовал своё положение в пространстве неведомого мира, вибрации космических потоков, голоса звёзд и звёздных скоплений, прибой нейтронных океанов и фотонных течений. Я понял, что могу превращаться с огромной быстротой в любые формы жизни и энергии.

Пересоставив магнитные силовые линии своих полей, я изменил направление воздействия гравитации таким образом, что она теперь влекла меня вдоль Земли, к сияющему над горизонтом, переливающейся охрой шару Солнца.

С огромной скоростью нёсся я в пространстве, и чем больше вглядывался в окружающее, тем более знакомым казалось всё вокруг. Внизу не было привычной тверди Земли. Но, всматриваясь в зыбкие, пульсирующие очертания её поверхности, цветов, деревьев, нетрудно было догадаться, что все эти энергии изливаются из её материнского лона. Я взмывал ввысь и видел, как на зелёно-жёлтые острова леса мерно набегали пёстрые энергии открытых пространств.

Я смотрел вверх и уже не замечал на огромной скорости ни Солнца, ни каких-либо иных светил, но они угадывались едва видимыми абрисами отражений сквозь заполнившие пространство нежно-розовые, золотисто-пурпурные и голубые сияния. И это пространство не было пустынным. Эфирные создания, которые прежде являлись в минуты душевного напряжения или сна, неслись со всех сторон, окружали хороводом, и я, наконец, понимал, что они хотели сказать.

— Приветствуем тебя, владыка! — звучали вокруг их радостные мысли.

И я не словом, а мыслью отвечал им:

— Рад вас видеть!

— Ты вернулся! Ты снова с нами!

Одно из эфирных созданий приблизилось ко мне вплотную. Оно не было ни мужчиной, ни женщиной, и сквозь полупрозрачную плоть, окружённую золотистым сиянием, просвечивали сосуды, по которым бежала не кровь, а энергия.

— Будь осторожен. Миген ищет тебя.

— Он очень силён. У него право первого удара.

— Царица Земли помогает ему, - подсказал кто-то.

Я начал сканировать пространство и нащупал дотянувшееся до сознания щупальце чьей-то тревоги. Пройдя через возникший контакт по лабиринту сплетённых в жгут энергетических стволов, обнаружил нужный мне образ и увеличил его. Изображение сначала было двухмерным, потом трёхмерным, и, наконец, обрело чёткость голографической копии. Прекрасное женское лицо холодными насмешливыми глазами встретило мой взгляд. Усилием своей воли я создал напротив вызванного образа новый образ — своё лицо. И придал ему выражение непреклонности и суровости. Губы этого голографического изображения шевельнулись и издали звуки:

— Я мог бы трансформировать тебя прямо сейчас, но сначала хочу разобраться во всём.

Женское лицо улыбнулось в ответ на угрозу и поджало губы:

— Разобраться?.. Подобных претензий у меня нет. Лучше не ссориться, а? Тем более что за тобой должок, ты не забыл, надеюсь?

Женщина снова улыбнулась, пока я изучал её лицо, и тут же вызванное мной изображение против моего желания иззыбилось и истаяло.

— С ней так не справиться — она теперь очень могущественна. И она тебя не испугается. Ты не должен был проявлять враждебность, — пояснил один из старых друзей.

— Я её тоже не боюсь, — хвалюсь легкомысленно.

И вдруг снова возникает напротив лицо царицы Земли.

— Хочешь увидеть прогнозную фазу, герой? В книге времён есть и такой вариант. Можно договориться, пока не поздно.

Я молчу, услышав вновь недавнее предложение "пока не поздно" и знакомую интонацию голоса. Но моё согласие, похоже, спрашивали формально.

— Посмотри в себя.

Я смотрю в себя и вижу: спиральные вихри поднимаются вверх, почти растворяя в беспредельности первоначальное творение, потом спускаются вниз, уплотняя дух в материю. И я знаю: к центру может возвратиться лишь тот, кто однажды ушёл из него, потому что прежде, чем происходит сжатие, должно произойти расширение. Только так можно обрести исток собственного существования.

Мне хорошо, уютно, покойно. И вдруг всё вокруг мгновенно меняется. Я внутри пещерного храма. Над головой толща гигантской скалы, в щели которой падают пласты света. Я стою на краю небольшого подземного озера, обнажённый, в окружении двенадцати прекрасных женщин в длинных одеждах. Это жрицы. На поверхности воды рассыпаны лепестки роз. Я помню, я знаю: роза — цветок Христа, и она символизирует рождение, жизнь и смерть. Смерть, после которой будет воскрешение.

Женщины осторожно поддерживают меня под руки и помогают опуститься в воду, где меня подхватывают руки других жриц. Такое ощущение, что меня опоили наркотиком: апатия, безволие, всякое отсутствие собственных желаний. Бесстрастно я воспринимаю ласкающие тело руки прекрасных женщин, готовящих меня к таинственному обряду.

Меня омыли в воде и подняли наверх. Силы вроде возвращаются, и, словно понимая это, женщины всё сильнее стискивают мои запястья, локти, уже не столько поддерживая, сколько сдерживая. Они почти силой ведут меня к огромной статуе в середине пещеры. Это та самая фигура, что была на шаманском обряде у Вячеслава. Только теперь она огромная, её голова уходит под самый купол

скального храма. Её ноги так же подогнуты под себя, а между её раздвинутых колен устроено уютное царское ложе. Меня кладут на него, и какая-то сила сдерживает, пленяет, не даёт подняться на ноги. Я делаю попытку сопротивляться этой силе, но, несмотря на её кажущуюся мягкость, вязкость, она надёжно приковывает к ложу. Жрицы располагаются по бокам — по шесть с каждой стороны.

Из тёмной глубины храма появляется та красивая женщина с короной на голове — царица Земли. На её плечах зелёный плащ с алым подбоем. И под плащом она обнажена. Я знаю, кто она и что будет дальше. Царица Земли вступает на ложе. Она встаёт надо мной, переступив через поверженное тело, и пристально вглядывается в моё лицо. Улыбка скользит по её губам.

— Ты не хочешь войны в мире, ты хочешь гармонии мира, но забыл, что за всё надо платить. Нужна жертва, — вкрадчивым голосом говорит она и, откинув полы плаща, опускается на моё тело. Я чувствую её нежную тёплую кожу, её сильные руки, которые толкали меня в грудь, едва я пытался привстать. — Христос выкупил Землю на Кресте. Твой выкуп куда как приятнее — на ложе, — насмешничает она. — Ну, соглашайся, соглашайся...

Теперь её лицо близко. Я пытаюсь что-то сделать со своим телом, как-то привести его в движение — всё бесполезно, невидимые узы волшебства сильнее моих мускулов.

— Зачем ты сопротивляешься? Ведь тайком от себя ты сам хочешь того, что произойдёт. И потом — союз Неба и Земли должен быть оплачен, — говорит она, и её пальцы ласковым успокаивающим движением скользят по моей груди. — Ты Царь, я Царица — и всё вокруг наше царство. Разве не об этом ты мечтал?

Её слова неагрессивны, спокойны. Я чувствую силу её красоты и отзываюсь на неё. И она, точно улавливая возникшее притяжение, соединяет свою плоть с моей.

— Аркадий, Арка, Аркада, мост через радугу, через семь пространств, — вкрадчиво произносит она, даря своими волнообразными движениями ощущение высочайшего восторга.

Я чувствую, как ослабели сдерживавшие узы, но не отталкиваю женщину, а ласковым скольжением ладоней по её телу ободряю и поддерживаю возникшее чувство единения. Моя ладонь скользит по её спине, и я чувствую, как под кожей перекатываются мощные жёсткие образования. Я догадываюсь: там возникает и исчезает гребень дракона. Царица — женщина-дракон, и под чарующей женской ипостасью таится жестокая суть Изначального Змея. Если это не изменить — скоро мы соединимся в единое существо — Небесный Адам и Земная Ева. Возникнет Андрогин, у которого будет одно тело и две головы — мужская и женская. Это будет Новый Человек — правитель Земли, в котором примирятся Земное и Небесное. И с которого начнётся Золотой век — очень счастливое время. Оно продлится тысячу лет в обычном исчислении Земли.

Моя ладонь с нежностью скользит по её спине, над перекатывающимися подвижными буграми выдирающейся из плена тела драконьей сути её существа. Она угадывает, понимает, что ласка искренна, что её проявление вызвано не разумом, а чувством, что я преодолел в себе комплекс плена и жертвы. И в такт этим чувствам её движения теряют энергию грубого захвата, излучаемые вибрации становятся более тонкими, нежными. Это уже не насильственное овладение одного другим, а соединение, соитие, слияние двух могучих вселенских энергий, двух изначальных гармоний бытия — женской и мужской.

Судорожное выдирание из её хребта драконьего гребня останавливается, уходит в глубь внутреннего космоса царицы. Теперь она просто женщина, добившаяся желаемого. И не важно, что она сделала для того, чтобы это произошло, — она победила, чтобы подчиниться, чтобы встать рядом со своим царём, чтобы обрести своё царство.

В последний момент, погибая от наслаждения, я запрокидываю голову и вижу над собой в вышине довольное, улыбающееся лицо Матери Земли.

Видение истаяло и больше не возвращалось. Что это было? Из каких глубин подсознания извлечено? Я чувствовал, что попал в лабиринт длиною в жизнь. И каждый шаг здесь имеет значение не только для назидания, но и для выстраивании собственной судьбы.

Вернувшись из Феодосии, я с новым энтузиазмом приступил к работе. Не знаю почему, но всё удавалось как-то очень легко, без каких-либо особых усилий. Было такое ощущение, что мне помогали. Я одновременно вёл издательские дела, писал книгу о Лапшине, участвовал в работе над сценарием о достижениях Академии, читал десятки эзотерических книг, прорываясь к сути происходящих со мной событий. Никогда прежде, даже в самые продуктивные для меня восьмидесятые годы, мне не удавалось сделать и малой части того, что теперь происходило легко, без всякого напряжения, как бы по волшебству. Я был полон сил, энергии и даже стал забывать о куче неизлечимых заболеваний, которые по всем законам жанра должны были отравить годы моей уже почти наступившей старости.