Петров Аркадий - Сотворение мира. Том 1. Спаси себя.

Понимаешь, в "Книге перемен" всё внимание уделено объяснению качеств и свойств, которые заложены в серединном состоянии, в разделяющей линии. Если на эту проблему посмотреть немного с другой позиции, то возникает не что иное, как технология книжной магии. Если развернуть эту линию, то получается плоскость. Эта плоскость имитируется в различных материалах, включая компьютерные дискеты, на которых человек что-то записывает.

Другими словами, первое появление информации связано с появлением света и тьмы. Существует определённая форма искажения в пространстве света и в пространстве тьмы. И существует информация, которая возникла как продукт взаимодействия света и тьмы, именно в серединном состоянии. Вообще такое серединное пространство ещё называется тибетским словом Бардо — промежуточное пространство, где находится, по данным, приведенным в "Апокрифах древних христиан", "пять деревьев в раю, которые неподвижны и летом и зимой, и их листья не опадают. Тот, кто познает их, не вкусит смерти".

— Имеются в виду структуры, — свои объяснения он, как правило, сопровождал рисунками, — первая, вторая и так далее, хотя для обозначения структур серединного пространства используют шесть линий. Но ориентироваться нужно не на линии, а на пространства между ними. В зависимости от того, как происходят разрывы между пространствами в этой серединной части, зависят проявления различной информации.

Рассмотрим более упрощённый вариант. Пространство света, где мы с тобой находимся, — это астрологическое пространство, то есть пространство Бога Сына. Не астрологическое — нематериальное, ангельское пространство — это

мир Бога Отца. Промежуточное — это мир Святого Духа. Информация может быть как пространство, искажённое в сторону света, то есть материального мира, или в сторону тьмы, то есть нематериального мира.

— Таким образом, — резюмировал он, — есть три вида информации: нематериального мира, материального мира и промежуточного Бардо-мира.

Далее шла технология, как оказалось впоследствии, весьма близкая к тому, что довелось мне познать на личном опыте.

— Срединная бардовая информация (идея) воплощается сначала слева, как некая виртуальная реальность, как проект (нематериальное пространство), и затем поступает для исполнения вправо, в материальное пространство. Точно так же, как чертёж, поступив в цех завода, обретает форму и функциональные свойства изделия.

Вот так, в интерпретации Лапшина, выглядит мироздание. Есть заказчик (кто?), есть проектный институт, где его идеи воплощаются в проекты и чертежи (форма), и есть завод, где в соответствии с этими чертежами появляется всё, что угодно, например (если это касается сообщества людей) революция, гражданская война. Или наоборот: стабилизация, процветание.

Правда, если внимательно проанализировать историю, то право на заказ, то есть идею, имеют, по меньшей мере, две соперничающие друг с другом структуры (иначе концы с концами не сойдутся). Две некие вселенские корпорации "Свет" и "Тьма" постоянно ведут конкурентную борьбу за сбыт своего товара в материальном пространстве мироздания. Потребителями же на первом этапе являемся мы, люди. А на втором, в зависимости от того, чей товар или услуги мы потребляли, употребят нас самих. Кто? Одна из двух старейших, заслуженных корпораций — или "Свет", или "Тьма". А всё это вместе называется — базовое информационное взаимодействие. И редко кому удаётся вырваться из череды повторяющихся спиральных взаимоотношений материальных и нематериальных пространств.

То, о чём рассказывал Лапшин, всегда производило на меня довольно странное впечатление. Было такое ощущение, что, когда он определённым образом сосредоточивался, в нём включалось некое трансляционное устройство и вещало через него весьма сложные, а порой даже малопонятные идеи. При этом он явно не разбирался ни в основах физики, ни в основах медицины, на ниве которой достигал эффектных результатов, от которых бледнели маститые академики. Стоило этому вещающему устройству выключиться, как он немедленно превращался не то, что в заурядного, я бы даже сказал, в посредственного человека. Но он умел манипулировать своими состояниями "включения" и "выключения", и мало кто догадывался о странной особенности его сознания.

Я, как правило, проверял то, что сообщал мне Лапшин, и находил порой весьма любопытные параллели в мире официальной науки, особенно у физиков.

На российско-американском семинаре "Vision of the Future" (Санкт-Петербург, 1993) физики А. В. Московский и И. В. Мирзалис сделали доклад "Сознание и физический мир". В нём утверждалось: "Если буквально следовать структуре квантового формализма, то весь мир как бы распадается на два. Первый — своего рода квантовое зазеркалье, где одновременно существуют и по своеобразным законам взаимодействуют потенциально возможные состояния Вселенной. Эволюция этого мира описывается, например, уравнением Шрёдингера, так что можно говорить о непрерывном потоке интерферирующих потенциальных возможностей, "виртуальных путей", "теней", "облаков вероятности" и т. д. и т. п. — набор метафор можно продолжать, но главное здесь в парадоксальном, невозможном в классическом мире взаимодействии того, чего как бы и нет. Второй план — это реальный, макроскопический мир, пространство действительных событий, в котором нет места неопределённости, двусмысленности, а если это и возможно, то лишь благодаря нашему незнанию того, что происходит на самом деле".

Ещё радикальнее выглядит позиция американского физика, нобелевского лауреата Юджина Вигнера, который считал, что окончательное "схлопывание" квантового волнового пакета происходит в сознании наблюдателя. Только сознание обладает уникальным свойством — сознавать самоё себя. Как экран в кинотеатре, который даёт возможность фотонам из светового потока обрести определённое место в пространстве, которого они до взаимодействия с ним не имели.

С этой точки зрения "принцип реальности" содержится не в физическом мире, а в плоскости сознания. Или, точнее, Сознания. То есть всё с точностью до, наоборот, от общепринятых космогонических теорий: физическое — эфемерно, а психическое — реально.

Не менее радикальный подход развивает Эверетт, который пришёл к выводу, что наш мир не уникален, но существует в бесчисленном множестве равноправных копий, из которых наше сознание выбирает какой-то один сценарий мира. Иными словами, не бытие определяет сознание, а, напротив, сознание определяет бытие.

Не будем сейчас уходить в анализ утверждения, что основным формирующим фактором Вселенной является не её саморазвитие, а влияние нематериального поля информации. Очевидно, что подобного рода мировоззренческие концепции должны активно и всесторонне обсуждаться. Давайте хотя бы констатируем тот факт, что основания для такой перестановки акцентов имеются, и существенные. Потому что выяснилось: в таинственной "пустоте" вакуума информация необъяснимым образом запечатлена ещё до того, как она выражена. Более того, на материальном уровне Бытия, какой бы ни была первопричина, именно информация стала определяющей силой, творящей новую действительность.

Быть может, прежде губ уже родился шёпот, И в бездревесности кружилися листы, И те, кому мы посвящаем опыт, До опыта приобрели черты.

О. Мандельштам.

Мир переполнен умными машинами и механизмами. Новое информационное пространство стремительно самоорганизуется, совершенствуется, обзаводится новым интеллектом, лишённым прежней расточительной эмоциональности. Уже повсеместно человек становится не управителем и распорядителем, а лишь обслуживающим персоналом или пользователем глобальных компьютерных систем, которые как бы начинают жить собственной, независимой жизнью. Духовные устремления людей, их нравственные искания в этом техногенном мире всё более и более обесцениваются, всё менее способны воздействовать на жизненно важные общественные решения. Унификация массовой культуры в полном смысле слова уничтожает человека как личность, стимулирует его усреднение, нивелирование, стандартизацию.

Передовые страны уже давно вступили на путь построения информационного общества, в котором приоритетное значение имеет не выработка вещества и энергии, а создание новых информационных технологий. Но чем дальше они продвигались, тем более зависимыми от своего порождения становились.

От нормальной работы инфраструктур, от интенсивности информационных обменов, полноты, своевременности и достоверности информации, циркулирующей в компьютерных и телекоммуникационных системах, непосредственно зависит вся жизнь современного государства. Потому что ни один, даже самый выдающийся специалист не может объективно оценить предложенный информационной суперсистемой проект без помощи самой суперсистемы.

Компьютерная техника, благодаря открытой академиком Э. В. Евреиновым возможности распределённой обработки информации, теперь функционирует с суммарными скоростями выше скорости света, и хотя быстродействие ЭВМ

— это другая скорость, но для нас, пользователей ЭВМ, на практике данный факт означает, что в принципе невозможно соперничество человека (в том виде, в каком он существует на данном этапе развития) с порожденным им самим миром "умных машин". Потому что пока мы учимся

— наши знания безнадёжно устаревают. В школе чтением, повторением, зубрёжкой губят у детей наиболее эффективный вид памяти — эйдетический, совершенно не принимая во внимание, что интуитивное мышление намного эффективнее логического.

Более того, иллюзорные стандарты "образованности" блокируют, а не развивают интеллект людей. Ведь они чаще всего обучают мыслям, но не способности мыслить.

Похоже, оправдываются опасения философов: успехи технических наук породили положение, в котором к сущности человека стали относить только то, что в принципе поддаётся математическому и техническому моделированию. Тем самым открывается новая страница истории: не человек формирует технику по образу и подобию своему, а напротив, современные технологии с их быстродействием, помехоустойчивостью и прочими функциональными качествами начинают предъявлять свои требования к устройству и функционированию не только индивида, но даже общества в целом. Интересно, нужна нам такая страница истории? Чем мы, духовные личности, можем ей ответить?

Но Лапшин до таких тонкостей не доходил. И почему-то мне всё чаще казалось, что мы с ним — по разные стороны света и тьмы. Впрочем, меня в то время больше мучили метаморфозы моего сознания.

Казалось, что мой мозг, вобравший в себя новые силовые линии пространственных и временных координат, расшифровал их и отозвался странными картинами заново сотворенного мира. Оставалось только набраться смелости, чтобы узнать: какой это мир и какое время?

Иешуа остановился на пороге и окинул долгим внимательным взглядом собравшихся на встречу с ним. Хозяин дома, фарисей Симон, увидев рабби, приподнялся со скамьи, на которой полулежал по римскому обычаю, и лицо его осветила приветливая улыбка. Симон считал себя человеком широких взглядов и любил всё, что показывало другим искренность и простоту его сердца. Вот и сейчас, пригласив в свой дом этого странного проповедника из Назарета, он оставил для него почётное место на скамье в кругу избранных, у стола, где тот мог чувствовать себя равным среди равных. Хотя сделал это не без колебаний в сердце.