Ричард Кавендиш - Черная Магия.

На соборе в Толедо в 694 году были осуждены священники, служившие заупокойную мессу по живому человеку с целью убить его. Торжественное песнопение "Requiem aeternam dona ei, Domine" ("Даруй ему вечный покой, о Господи") превращало мессу в смертоносное оружие. Собор постановил, что священник, отслуживший такую мессу, и ее заказчик должны быть наказаны отлучением от церкви. Гиральд Камбрийский (ум. ок. 1220) утверждал, что в его время некоторые священники могли отслужить десять заупокойных месс подряд по своему живому врагу с тем, чтобы тот на десятый день скончался. Другие священники служили заупокойную мессу над изображавшей жертву восковой куклой, которую помещали на алтарь и проклинали. В 1500 году епископ Камбрэ поссорился с капитулом своего собора. Оскорбленный декан и каноники включили в текст мессы подборку цитат из Ветхого Завета с угрозами и проклятиями; священник произносил их, стоя спиной к алтарю, а хор откликался столь же грозными песнопениями. Епископ обратился с жалобой в Парижский университет, и теологи постановили, что такая месса действительно представляла собой заклинание, обращенное против истца.

Отличить черную магию от белой подчас оказывалось непросто. Римлянин Павел Грилландус, судивший ведьм, писал около 1525 года, что месса, совершаемая с целью выяснить, любит ли некий человек другого, по-видимому, не является еретической, так как это - всего лишь обращение к всеведущему Богу с просьбой даровать верующему частицу Своего знания. И даже мессу, совершаемую ради того, чтобы пробудить любовь в сердце какого-либо человека, нельзя считать еретической, ибо Господь повелел людям любить друг друга. Однако если мессу в том или другом случае служат ради того, чтобы заручиться поддержкой Дьявола, то это уже - признак опасной ереси. Грилландус рассказал о некоем испанском священнике, который жил в Риме и сочинял разнообразные молитвы, он обращался к Богу и просил о том, чтобы Господь пробудил любовь к нему в сердцах четырех монахинь. Этот священник заплатил нескольким невежественным монахам за то, чтобы они включили эти молитвы в текст мессы. Этот проступок не сочли тяжелым грехом, и в наказание священника всего лишь временно выслали из Рима. Грилландус также полагает, что служить заупокойную мессу по живому человеку - это преступление, но не ересь; однако священников, освящающих хлеб и вино причастия для использования в чародейских обрядах, следует судить как колдунов .

Описанный в "Гримуаре гонория" длинный ритуал призывания Духов Тьмы во многом опирается на мессу, которая должна укрепить силы мага и защитить его. Маг (предположительно - рукоположенный священник) должен ровно в полночь в первый понедельник месяца отслужить мессу Святого Духа (эту мессу служили на праздник Пятидесятницы, в память о чуде, когда апостолы стали "говорить иными языками и пророчествовать "), - видимо, для того, чтобы речь мага стала поистине вдохновенной. Освятив просфору, он должен взять ее в левую руку, преклонить колени и помолиться Христу о ниспослании помощи:

"...даруй Твоему слуге недостойному, держащему Живую Плоть Твою в руках своих, силу обратить сию власть, вверенную ему, против духов мятежных". На восходе солнца маг должен взять черного петуха, убить его и вырвать его глаза, сердце и язык. Эти части следует высушить на солнце и истолочь в порошок, а труп петуха - похоронить в тайном месте. На следующий день на рассвете маг должен положить на алтарь несколько перьев этого черного петуха и отслужить мессу Ангелов, которую служат в день Явления Святого Михаила. Так как архангел Михаил - главный противник Сатаны, то эта месса должна была укрепить оборону мага. Затем маг берет с алтаря одно из черных перьев, затачивает его, обмакивает в освященное вино и изображает некие магические знаки на бумаге, которую, по-видимому, в дальнейшем носит при себе для защиты. Кроме того, он должен иметь при себе кусок освященной просфоры, завернутый в фиолетовый шелк.

Спустя два дня в полночь маг зажигает свечу из желтого воска, вылепленную в форме креста, и читает 77-й псалом ("Внимай, народ мой, закону моему..."). Затем он служит заупокойную мессу, моля Господа избавить его от страха перед адом и заставить демонов повиноваться ему. После этого маг гасит свечу, а на рассвете перерезает горло недавно родившемуся ягненку мужского пола. Из шкуры ягненка, натертой измельченными в порошок частями тела петуха, следует изготовить пергамент. Затем маг хоронит труп ягненка с молитвами, в которых отождествляет убитое животное с Христом:

"О жертвенный Агнец, да станешь Ты столпом силы против демонов! О убиенный Агнец, дай мне власть над Силами Тьмы! О жертвенный Агнец, дай мне силу подчинить мятежных духов! Да будет так".

Изобразив на пергаменте сложные магические знаки и прочтя псалмы, маг служит еще одну заупокойную мессу, в ходе которой перечисляет семьдесят два великих имени силы, после чего наконец приступает к заклинанию духов, призывая их явиться и предстать перед ним . Смесь элементов христианской традиции с колдовскими приемами в этом ритуале кажется довольно странной, однако для автора гримуара все подготовительные этапы церемонии представляли собой просто источники силы, к которым можно было обращаться для любой цели.

Месса и хлеб причастия использовались в самых разнообразных колдовских обрядах. Священникам регулярно напоминали о том, что просфоры, вино и священные сосуды следует хранить в надежном месте под замком, дабы их не украли для проведения магических ритуалов или изготовления колдовских зелий. Но несмотря на все предосторожности, просфоры постоянно воровали - и продолжают воровать по сей день. В "Молоте ведьм" говорится, что ведьмы "для изготовления своих колдовских орудий пользуются Святыми Дарами, либо священными сосудами Причастия, либо иными предметами, посвященными Богу", и что иногда они "помещают восковую куклу под Алтарный Покров, либо протягивают нить через Священный Елей, либо используют подобным образом иной освященный предмет". Магическая сила, заключенная в священных предметах, могла также высвобождаться при их осквернении. "Находятся и такие, кто ради своих злодейских чар и заговоров бьет и пронзает ножом Распятие и изрыгает грязнейшие слова против Чистоты Преславной Девы Марии, возводя сквернейшую: клевету на Рождество Спасителя Нашего из Ее непорочного чрева ". .Извращенное возбуждение, в которое приходил чародей, совершающий акт богохульства, порождало дополнительный поток магической энергии, а потому святотатство стало одним из неотъемлемых элементов черной мессы.

Поскольку было известно, что мессу иногда используют в целях черной магии, то резонно было предположить, что ведьмы и колдуны превращали ее из божественной литургии в дьявольскую; не исключено, что так оно и было. В 1594 году во Франции некая ведьма описала на суде мессу, которую служили на шабаше в канун Ивана Купалы. В поле собралось около шестидесяти человек. Священник был в черной ризе без креста; ему помогали две женщины. Произнеся слова освящения, он вознес вместо гостии кусок репы, окрашенный в черный цвет, и воскликнул: "Господин, помоги нам!" Луи Жофриди (который впоследствии был удавлен и сожжен за то, что околдовал Мадлен де Демандоль и еще одну монахиню из Экса) в 1611 году признался, что в роли Князя Шабаша, наместника Люцифера, служил мессу на шабаше и кропил ведьм освященным вином, а те в ответ восклицали: "Sanguis eius super nos et filios nostrosi" ("Да падет его кровь на нас и на детей наших!"). Ходили сказки о дьявольских мессах, на которых раздавали черные просфоры и вино из черного потира, а в момент освящения святых даров звучали издевательские возгласы: "Вельзевул! Вельзевул!" Вместо вина могли использовать воду или мочу. Просфоры были треугольные или шестиугольные, обычно- черные, но иногда- кроваво-красные. Священник был облачен в ризу (литургическую верхнюю одежду без рукавов), которая могла быть коричневого цвета с вышивкой, изображающей свинью и обнаженную женщину; или ярко-алого с зеленой вставкой, на которой изображались медведь и ласка, пожирающая гостию; или темно-красного с треугольником на спине, внутри которого был вышит черный козел с серебряными рогами. В некоторых случаях мессу служил сам Козел - председатель шабаша, читая при этом по служебнику с красными, белыми и черными страницами и переплетом из волчьей шкуры. Согласно Пьеру де Ланкру, Дьявол служил мессу, пропуская "Conflteor" (исповедальную молитву) и все "аллилуйя". Он неразборчиво бормотал слова мессы до тех пор, пока не доходил до проскомидии- части литургии, в которой священник принимает пожертвования. Участники сатанинской мессы вручали Дьяволу хлеб, яйца и деньги. Затем он читал проповедь, после чего возносил черную гостию, на которой вместо символа Христова был дьявольский знак. Он говорил: "Сие есть тело мое", - и поднимал просфору на одном из своих рогов. В ответ раздавались возгласы: "Aquerra Goity, Aquerra Beyty, Aquerra Gutty, Aquerra Beyty" ("Козел наверху. Козел внизу; Козел наверху, Козел внизу"), Все участники мессы становились перед алтарем, выстраиваясь в крест или в полукруг, и простирались ниц. Затем каждому давали проглотить кусок просфоры и "две пригрошни адского зелья и варева, столь отвратительного на вкус и на запах, что проглотить его было нелегко, и столь холодного, что у них леденели внутренности". После этого Дьявол совокуплялся с ведьмами, и начиналась буйная оргия . Очевидно, что ведьмовская месса не просто представляла собой пародию на христианскую литургию, но и являлась частью культа Дьявола. Черная просфора с дьявольским знаком мистическим образом преображалась в плоть Дьявола ("Сие есть тело мое"), и когда Дьявол возносил эту просфору, участники мессы громко славили его. Ведьмы сохранили старинный обычай двойного причащения - не только хлебом, но и вином, - от которого отказались католики и к которому позднее вернулись протестанты. Исповедь ведьмы отвергали потому, что презирали саму христианскую идею греха, а слово "аллилуйя" пропускали как возглас во славу христианского Бога. Они соединялись со своим господином, вкушая во время причастия его плоть и кровь, а затем вступая с ним в половую близость. При этом к оргиастическому экстазу добавлялось кощунственное удовольствие от осквернения христианской церемонии.

Такую же извращенную смесь святотатства и чувственности мы обнаруживаем в признаниях Мадлен Бавен, монахини из Лувье (Нормандия). Правда, отличить правду от вымысла в ее автобиографии, написанной в стенах тюрьмы, почти невозможно: этого не могла сделать и сама Мадлен, а потому обращалась к читателям с просьбой самостоятельно отделить описания реальных переживаний от пересказа галлюцинаций. Мадлен ушла в монастырь Лувье в 1625 году, в возрасте восемнадцати лет, после того как была соблазнена неким священником. Капелланом монастыря в то время был отец Пьер Давид, который считал, что Богу следует поклоняться в обнаженном виде, уподобляясь Адаму; что верующий, исполненный Духа Святого, не может согрешить и что всякий поступок, совершенный в состоянии благоговения перед Богом, добродетелен. В знак смирения и нищеты монахини являлись на мессу полностью обнаженными, а самыми святыми из монахинь, согласно словам Мадлен, почитались те, которые ходили нагими в церкви и в саду и танцевали нагими перед отцом Давидом. Сама Мадлен во время причастия была вынуждена принимать Святые Дары с обнаженной грудью и сносить непристойные ласки капеллана. Кроме того, отец Давид учил монахинь ласкать друг друга и пользоваться искусственным фаллосом; сам он при этом наблюдал за ними. В 1628 году капелланом в Лувье стал отец Матюрен Пикар, а его помощником - отец Тома Булле. Они не только переняли обычаи отца Давида, но и довели их до откровенного сатанизма. Пикар насиловал Мадлен, а другие монахини "совершали с ним отвратительнейшие деяния". Раз или два в неделю Мадлен впадала "в своего рода транс или экстаз"; в этом состоянии она посещала ведьмовские сборища в доме близ монастыря, на которых присутствовали Пикар, Булле и другие священники, три-четыре монахини и несколько посторонних людей. Некоторые из них были в гротескных костюмах животных. Собрания проходили в длинном узком помещении с алтарем, на котором стояли свечи. Священники служили мессу, возносили кроваво-красную гостию и читали вслух святотатственную книгу, полную злобной клеветы на христианство. Затем участники сборища пировали (причем, как утверждает Мадлен, дважды на стол подавали жареную человечину), после чего начиналась буйная оргия. Женщины отдавались священникам, а также духу покойного отца Давида.