Зигмунд Фрейд - Толкование сновидений
- 70 -
← Предыдущая страница | Следующая страница → | К оглавлению ⇑
Я приведу сначала пример, в котором анализ разъясняет отсутствие аффекта при круге представлений, который, несомненно, должен был бы вызвать таковой.
II. Юна видит в пустыне трех львов, из которых один смеется, она их не боится. Но ей все-таки приходится, должно быть, спасаться от них бегством, так как она хочет влезть на дерево', но ее опередила ее кузина, французская учительница и так далее"
Анализ представляет нам следующий материал. Индифферентным мотивом сновидения послужила фраза из учебника английского языка: грива - украшение льва. У отца ее была большая борода, обрамлявшая лицо, точно грива. Ее английскую учительницу зовут мисс Лиане (Lions - львы). Один знакомый прислал ей томик баллад Леве (Lewe - лев). Вот и три льва; чего же ей их бояться? Она читала недавно рассказ, в котором негра преследует толпа; негр влезает на дерево. Вслед за этим идут другие воспоминания аналогичного характера: рецепт охоты на львов, даваемый юмористическим журналом - нужно взять пустыню и просеять ее через решето, песок просеется, а львы останутся. Затем забавный, но не совсем приличный анекдот про одного служащего: его спросили, почему он не постарается заслужить благосклонность начальника; он ответил: я хотел было пролезть, но меня опередил другой. Весь этот материал становится понятен, если принять во внимание, что грезившая принимала у себя накануне сновидения начальника своего мужа. Он был очень любезен, поцеловал ей руку, и она перестала бояться его, несмотря на то что он "крупный зверь" и считается в столице "светским львом".
II. Для второго примера я сошлюсь на сновидение той девушки, которой приснился маленький сын ее сестры, лежащий в гробу, но которая, как я добавлю теперь, не испытала при этом ни скорби, ни грусти. Из анализа мы уже знаем, почему это было именно так. Сновидение скрывает лишь ее желание свидеться с любимым человеком. Аффект направлен именно на это желание, а не на его сокрытие. Для скорби не было никакого повода.
В некоторых сновидениях аффект сохраняет все-таки хоть и слабую связь с тем кругом представлений, который заместил соответствующий ему. В других же разложение комплекса происходит энергичнее. Аффект совершенно отделяется от соответствующего ему представления и включается в какое-либо место сновидения, наиболее подходящее для него в новом расположении элементов последнего. Дело обстоит тут аналогично тому, как в вопросе о роли и значении актов суждения в сновидениях. Если в мыслях, скрывающихся за сновидением, имеется какое-либо более или менее значительное суждение, то таковое же имеется и в самом сновидении; но в последнем оно может относиться совершенно к другому материалу. Нередко такое смещение совершается по принципу противоположности.
Последний случай я разъясню на следующем примере, который я подвергаю исчерпывающему анализу.
III. "3амок на берегу моря, впоследствии, однако, на берегу не моря, а узкого канала, ведущего в море. Г. П. - губернатор крепости. Я стою вместе с ним в большой трехсветной зале: перед окнами возвышаются форты. Я - морской офицер, прикомандированный к гарнизону. Мы опасаемся нападения неприятельских кораблей, крепость на осадном положении. Г. П. намеревается уйти, он дает мне указания, как действовать в случае нападения, его больная жена вместе с детьми тут же в крепости. Когда начнется бомбардировка, надо будет очистить большую залу. Он дышит тяжело и хочет уйти. Но я удерживаю его и спрашиваю, как в случае необходимости послать ему донесение. Он отвечает мне что-то, но вдруг падает мертвый. По всей вероятности, я чрезмерно утомил его вопросами.
Смерть его не производит, однако, на меня впечатления я думаю о том, останется ли вдова в замке, нужно ли мне донести о смерти губернатора главнокомандующему и вступлю ли я как следующий по старшинству в начальствование над крепостью. Я стою у окна и смотрю на проходящие корабли, по зеленой воде быстро мчатся купеческие суда, одни с несколькими трубами, другие с пузатой крышей (похожей на крышу вокзала во вступительном, не сообщаемом мною сновидении). Подле меня мой брат; мы оба смотрим в окно на канал. При виде одного корабля мы пугаемся и восклицаем: неприятельский корабль! Оказывается, однако, что это возвращаются суда, которые я уже знаю. Проплывает небольшое судно, комично срезанное на половине своей длины; на палубе видны, странные предметы, что-то вроде бокалов и флаконов. Мы кричим в один голос: "Fhihstiicksschiff" ("судно для завтрака")".
Быстрое движение кораблей, темная синева воды, черный дым труб - все это вместе производит мрачное, довольно гнетущее впечатление.
Место действия в этом сновидении составлено из воспоминаний о нескольких путешествиях по Адриатическому морю (Мирамаре, Дуино, Венеция, Аквилейя). Непродолжительная, но в высшей степени приятная поездка в Аквилейю вместе с моим братом за несколько недель до сновидения была у меня свежа в памяти. Морская война Америки и Испании и связанные с нею заботы о судьбе моих родственников, живущих в Америке, играют тут тоже довольно видную роль. В двух местах этого сновидения имеются проявления аффекта. В одном месте ожидаемый аффект отсутствует, тут имеется категорическое указание на то, что смерть губернатора не производит на меня впечатление. В другом месте, думая, что я вижу неприятельское судно, я пугаюсь и действительно испытываю в сновидении все ощущения страха. Аффекты размещены в этом превосходно сконструированном сновидении так удачно, что избегнуто какое бы то ни было противоречие. У меня ведь нет никакого основания пугаться при смерти губернатора, и, с другой стороны, вполне естественно, что я в качестве коменданта крепости пугаюсь при виде неприятельского корабля. Анализ показывает, однако, что Г. П. лишь замещает мое собственное "я" (в сновидении я его преемник, заместитель). Я - губернатор, который внезапно умирает. Мысли, скрывающиеся за сновидением, интересуются будущим моих близких в случае моей преждевременной смерти. Другой неприятной мысли в материале сновидения не имеется. Страх, связанный в сновидении с видом неприятельского судна, должен быть перенесен оттуда и включен сюда. Анализ показывает, наоборот, что круг мыслей, из которых взят военный корабль, полон радостных и светлых воспоминаний. Год тому назад мы были в Венеции, стояли в один дивный летний день у окна нашей комнаты на Рива Чиавони и смотрели на лазурную лагуну, на которой как раз было больше движения, чем обыкновенно. Ожидались английские суда и готовилась торжественная встреча. Вдруг жена моя закричала радостно, как ребенок: английский корабль! В сновидении я пугаюсь при тех же словах; тут мы опять-таки видим, что речь в сновидении происходит от речи в действительности. Что и элемент "английский" не остался неиспользованным деятельностью сновидения, мы скоро увидим. Я превращаю здесь, следовательно, радость в страх; мне остается только упомянуть, что я благодаря этому превращению изображаю часть скрытого содержания сновидения. Пример нам показывает, однако, что сновидению предоставляется право выделить повод к аффекту из его общей связи с мыслями и включить в любое место содержания сновидения.
Я пользуюсь тут случаем, чтобы подвергнуть более детальному анализу "Friihstiicksschiff", появление которого в сновидении столь абсурдно завершает превосходно и осмысленно сконструированную ситуацию. Напрягая свою память, я вспоминаю, что судно это было черное; со стороны его срезанного конца оно было похоже на одну вещь, обратившую на себя наше внимание в музеях этрусских городов. То была прямоугольная чаша из черной глины с двумя ручками; в ней стояли вещицы наподобие кофейных или чайных чашек; все вместе напоминало сервиз для завтрака (Fruhstiick). На наши расспросы нам ответили, что это туалет этрусской женщины с принадлежностями для румян и пудры; мы шутя сказали, что было бы недурно привезти его жене в подарок. Объект сновидения означает, следовательно - черный туалет, траур и указывает на смерть. Другим своим концом объект сновидения напоминает ладью, на которую в древности клали тело умершего и пускали по волнам. Сюда относится и то, почему в сновидении суда возвращаются.
"Тихо, на спасенной ладье, в гавань вплывает старик".
Это возвращение после кораблекрушения (nach dem Schiff bruche), судно ведь сломано наполовину (abgeb-rochen). Откуда же название •Fruhstiicksschiff" ? Здесь-то и используется слово "английский" (смотри выше). Завтрак - Fruhsciick - breakfast - Brechen и относится опять-таки к Schiffgbruch, a Fasten (пост) имеет связь с трауром.
Однако у этого судна лишь название образовано сновидением. Само оно существовало в действительности и напоминает мне приятнейшие часы моего последнего путешествия. Относясь подозрительно к кушанью в Акви-лейе, мы взяли с собой провизию из Герца, купили в Аквилейе бутылку чудесного истрийского вина, и, в то время как маленький почтовый пароход медленно плыл по каналу delle Mee, направляясь в Града, мы, единственные пассажиры, устроили себе на палубе превосходнейший завтрак, который пришелся нам по вкусу, как никогда. Это и было, значит, ^Fruhstucksschiff", и именно за этим воспоминанием о приятном удовольствии скрывает сновидение скорбные мысли о неизвестном, загадочном будущем.
Отделение аффектов от представлений, вызывающих их проявление, - наиболее яркое и рельефное изменение, претерпеваемое ими при образовании сновидения, но далеко не единственное и не наиболее существенное из всего того, чему подвергаются они на пути от мыслей, скрывающихся за сновидением, вплоть до явного содержания последнего. При сравнении аффектов в этих мыслях с таковыми же в сновидении бросается в глаза тотчас же следующее: там, где в сновидении имеется аффект, он имеется и в мыслях, но не наоборот. Сновидение в общем более бедно аффектами, нежели психический материал, из обработки которого оно образовалось, восстановив мысли, лежащие в основе сновидения, я вижу, что в них постоянно отражаются наиболее интенсивные душевные движения, зачастую борющиеся с другими, им диаметрально противоположными. Обращая же взор снова на сновидение, я вижу, что оно почти всегда бесцветно и лишено какой бы то ни было окраски интенсивного аффекта. Сновидение подымает на уровень безразличия не только содержание, но и эмоциональную окраску моего мышления. Я решаюсь утверждать даже, что сновидение совершает подавление аффектов. Возьмем хотя бы сновидение о ботанической монографии. Ему в сновидении соответствует пламенная и убежденная защита моего права поступать так, как я хочу, и устраивать свою жизнь так, как мне самому это кажется лучшим и правильным. Возникшее отсюда сновидение гласит в самом безразличном тоне: я написал монографию, она лежит передо мною, в ней много таблиц в красках и засушенных цветов. Тут словно покой кладбища; не слышно и следа шума битвы.
Может быть, правда, и иначе: и в самом сновидении могут быть интенсивные проявления аффектов; мы, однако, остановимся пока на том неоспоримом факте, что большинство сновидений представляются нам крайне индифферентными, между тем как мысли, скрывающиеся за ним, связаны постоянно с глубоким и повышенным чувством.
- 70 -
← Предыдущая страница | Следующая страница → | К оглавлению ⇑
Вернуться