Зигмунд Фрейд - Толкование сновидений
- 37 -
← Предыдущая страница | Следующая страница → | К оглавлению ⇑
"Der du von Gottern abstammst, vom Goten oder vom Kote" - "So seid ihr Gotterbilder auch zu Staub".
Я замечаю, что это отступление относительно злоупотребления фамилиями должно подготовить нас только к этой жалобе. - Покупки в Спалато напоминают о других покупках в Каттаро: немного поскупился и упустил случай купить хорошие вещи (см. выше: "Упустил случай у кормилицы"). Одна из мыслей, внушенных спящему голодом, гласит следующее: не нужно ничего упускать, нужно брать все, что есть, даже если совершаешь при этом небольшую несправедливость: нельзя упускать случая, жизнь так коротка, смерть неизбежна. Так как эта мысль имеет и сексуальный смысл и так как это желание не останавливается перед несправедливостью, то это "саг-ре diem" должно опасаться цензуры и скрываться за сновидением. К этому присоединяются и все противоположные мысли, воспоминания о том времени, когда спящему было достаточно духовной пищи, все увещевания старших и даже угрозы страшными сексуальными карами.
II. Следующее сновидение требует более обстоятельного предварительного сообщения.
Я отправился на западный вокзал, желая поехать в Аусзее, но почему-то вышел на перрон к поезду, отходящему в Ишль. Там я вижу графа Туна, который тоже едет в Ишль к императору. Несмотря на дождь, он приехал в открытой коляске, вышел первым на перрон и жестом молча отстранил от себя сторожа, который не узнал его и спросил у него билет. Поезд в Ишль уходит;
мне приходится уйти с перрона и вернуться в зал, где очень жарко. С трудом мне удается добиться разрешения остаться. Я убиваю время тем, что слежу, кто при помощи протекции постарается занять раньше купе, и решаю поднять скандал, то есть настоять на этом же своем праве. Тем временем я что-то напеваю, что оказывается затем арией из "Свадьбы Фигаро":
"Если хочет граф плясать, да плясать,
Пусть скорее об этом скажет, Я ему сыграю".
(Может быть, посторонний человек не разобрал бы мотива.)
Весь вечер я был в довольно хорошем настроении, Дразнил и задевал кельнеров и извозчиков, никого из них, однако, при этом не обидев. В голове у меня мелькают всевозможные смелые революционные мысли в pendant к словам Фигаро и к воспоминанию о комедии Бомарше, которую я видел в Comedie francaise. Мне припоминаются слова о высоких персонах, которые "потрудились родиться на свет"; право господина, которое Альмавива хочет использовать у Сусанны52; мне приходит в голову и то, как оппозиционные журналисты издеваются над графом Туном, называя графа "Nichtst-hun" (бездельником). Я ему не завидую; у него сейчас тяжелая миссия. В сущности, ведь я сейчас граф Nic-htsthun (бездельник); я отправляюсь путешествовать. У меня сейчас вакационное время и всевозможные радужные планы. Ко мне подходит господин; я знаю его:
он правительственный депутат на экзаменах на медицинском факультете, своим поведением в этой роли он заслужил лестное для себя прозвище "правительственного прихвостня". Ссылаясь на свое высокое звание, он требует себе полкупе первого класса, и я слышу, как один из чиновников говорит другому: "Куда мы посадим этого господина?" - Очевидное предпочтение! Я полностью плачу за место в первом классе. Я добиваюсь наконец купе и для себя, но не в проходном вагоне, так что всю предстоящую ночь буду лишен ватер-клозета. Моя жалоба у чиновника не имеет успеха; я мщу ему, предлагая проделать в полу купе дыру для удобства пассажиров. В 3 часа ночи я действительно просыпаюсь, испытывая позыв к мочеиспусканию. Перед этим мне снится:
Толпа, студенческое собрание. - Говорит граф (Тун или Тааффе). В ответ на предложение высказать свое мнение о немцах он с ироническим жестом называет их любимым цветком белокопытника и сажает себе в петлицу нечто вроде изорванного зеленого листика, собственно, скомканные остатки листа. Я выхожу из себя, выхожу, таким образом, из себя, но удивляюсь все же своему германофильскому настроению. Потом вижу смутно: Я в аудитории; выходы все заняты, мне нужно бежать. Повторение вкралось в текст сновидения, по-видимому, по рассеянности и было мною оставлено, так как анализ показывает, что оно имеет свое значение. Я спасаюсь через ряд прекрасно обставленных комнат, с красновато-лиловой мебелью, - и попадаю наконец в коридор, в котором сидит привратница, пожилая полная женщина. Я избегаю разговора с нею, но она признает за мною, очевидно, право проходить здесь, так как спрашивает, не посветить ли мне лампой. Я объясняю или говорю ей, чтобы она осталась на лестнице, сам удивляюсь своей хитрости, с которой избег контроля. Я спускаюсь вниз, нахожу узкий, круто поднимающийся кверху проход, по которому и иду.
Снова неясно я вижу... Мне предстоит вторая задача: выбраться из города подобно тому, как прежде из аудитории. Я беру извозчика и велю ему ехать на вокзал. "Дальше с вами не поеду", - говорю я, услыхав от него, что он очень устал. Однако мне кажется, что я уже проехал с ним часть пути, которую обычно ездят по железной дороге. Вокзал весь занят. Я размышляю, ехать ли мне в Креймс или в Цнайм, но вспоминаю, что сейчас там резиденция двора и решаю отправиться в Грац. Я сижу в вагоне, напоминающем вагон трамвая, в петлице у меня какой-то странный длинный стебель, на нем красновато-лиловая фиалка из плотного материала, бросающаяся всем в глаза. Здесь сновидение обрывается.
Я снова перед вокзалом, но с каким-то пожилым господином; я изобретаю план, как остаться незамеченным, но замечаю, что этот мой план уже приведен в исполнение. Вообще мысли и переживания здесь слиты воедино. Спутник мой слеп, по крайней мере на один глаз, и я держу перед ним склянку для мочи (склянку мы должны были купить или уже купили в городе). Таким образом, я его санитар и должен держать перед ним склянку, потому что он слеп. Если бы кондуктор увидел нас в таком положении, он должен был бы позволить нам незаметно уйти. При этом я пластически вижу позу моего спутника и его член при мочеиспускании. Я пробуждаюсь и испытываю позыв к мочеиспусканию.
Все сновидение производит впечатление фантазии, переносящей спящего в революционный 1848 год, воспоминание о котором было пробуждено юбилеем 1898 года, а также небольшой прогулкой в Вахау, когда я увидел Эмерсдорф, который прежде по ошибке считал местом погребения главаря студенческого движения Фиш-гофа; на него указывают некоторые черты явного содержания сновидения. Ассоциация приводит меня затем в Англию, в дом моего брата, который дразнил свою жену фразой "Fifty years ago" - заглавием стихотворения Теннисона, на что дети отвечали обычно: "Fifteen years ago"53. Эта фантазия, связанная с мыслями, вызванными видом графа Тупа, подобно фасадам итальянских церквей, не имеет органической связи с самим зданием; в противоположность, однако, этим фасадам она изобилует, впрочем, пробелами, дефектами; отдельные части ее расплывчаты и прерываются там или сям • элементами внутреннего содержания. Первая ситуация сновидения состоит из нескольких эпизодов, на которые я ее могу разложить. Высокомерное настроение графа в сновидении напоминает мне один гимназический эпизод, случившийся на 15-м году моей жизни. У нас был один нелюбимый невежественный учитель; мы составили против него заговор, душой которого был один мой товарищ, взявший себе с тех пор за образец Генриха VIII Английского. Нанесение главного удара выпало на долю мне; поводом к открытому возмущению гимназистов послужил спор относительно значения для Австрии Дуная (Donau) (Вахау). В заговоре был замешан и единственный в классе аристократ, прозванный вследствие своего высокого роста "жирафом". Когда его вызывал к доске наш школьный тиран, преподаватель немецкого языка, он держал себя приблизительно так же, как граф в сновидении. Упоминание о любимом цветке и то, что граф сажает себе в петлицу нечто вроде цветка (он напоминает орхидею, которую я в тот самый день принес одной коллеге, и, кроме того, иерихонскую розу) поразительно напоминает сцену из королевской трагедии Шекспира, открывающихся гражданской войной Алой и Белой розы; к воспоминанию об этом послужила мысль о Генрихе VIII. От роз затем недалеко до красных и белых гвоздик. (В анализ вторгаются неожиданно два стиха, один немецкий, другой - испанский: "Розы, тюльпаны, гвоздики -все цветы увядают". -Isabe-lita, по llores que se marchitan las f lores. Испанский стих из Фигаро.) Белая гвоздика у нас в Вене - отличительный знак антисемитов, красная же - социал-демократов. За этим скрывается воспоминание об антисемитской выходке во время одной моей поездки в прекрасную Саксонию (англосаксы). Третий эпизод, давший повод к образованию первой ситуации, относится к моему студенчеству. В одном студенческом немецкомфе-рейне состоялась дискуссия относительно взаимоотношения философии и естествознания. Я, зеленый юноша, убежденный сторонник материалистической теории, стал защищать в высшей степени одностороннюю точку зрения. После меня поднялся старший товарищ, проявивший затем свои способности в качестве политика и организатора масс, - фамилия его напоминала название одного животного - и как следует отчитал нас, он тоже в молодости "пас свиней", но потом, раскаявшись, вернулся в отчий дом54. Я вышел из себя (как в сновидении), нагрубил (saugrob) (Sau - свинья) и ответил, что теперь, узнав, что он пас свиней, я нисколько не удивляюсь тону его речи (в сновидении я удивляюсь своему германофильскому настроению). Всеобщее негодование; мне предложили взять свои слова обратно, но я отказался. Оскорбленный был слишком умен, чтобы принять направленный на него вызов, и не обратил внимание на происшедшее.
Остальные элементы первой ситуации сновидения относятся к более глубоким наслоениям. Какое значение имеет то, что граф упоминает о "белокопытнике"? Я обращаюсь к ряду ассоциаций. Белокопытник - по немецки "Huflattich" - lattica салат - Salathund (выражение это аналогично нашей пословице: "Собака на сене лежит, сама не ест и другим не дает"). Отсюда недалеко уже до ряда ругательств; жираф, свинья, собака, я мог бы на основании вышеупомянутой фамилии старшего товарища дойти и другим путем до ругательного слова "осел", а тем самым опять-таки к оскорблению одного профессора. "giraffe" включает в себя, кроме того, элемент "affe", что в переводе на русский язык означает обезьяна. Я. К. Далее я перевожу - сам не знаю правильно ли - белокопытник - Huflattich- французским "pisse-en-lit"; я делаю это на основании романа Золя "Жерминаль", в котором дети приносят эту траву. Собака - chien- напоминает мне по созвучию другую функцию человеческого организма (chier подобно слову pisser, которое употребляется для обозначения иной функции). Мы сможем сейчас объяснить все эти циничные выражения; в том же самом "Жерминале"" трактующем вопрос о грядущей революции, описывается весьма своеобразное соревнование, имеющее отношение к выделению газообразных экскреций, называемых Flatns. Не в романе "Жерминалъ", а в романе "Земля". Эту ошибку я заметил лишь после анализа. Кроме того, я обращаю внимание на одинаковые буквы в словах Huflattich и Flatus. Я замечаю, что по пути к этому flatus я иду уже издалека, - от цветов, испанского стишка, Изабеллы, и Фердинанда и английской истории относительно борьбы армады против Англии, после победного окончания которой англичане выбили медаль с надписью: Afflavit et dissipati sunt55; так как испанский флот был рассеян бурей. Это изречение я хотел как-то использовать полушутливо, полусерьезно для эпиграфа к главе "Терапия", если бы мог когда-нибудь дать подробный отчет в своем понимании и метода лечения истории.
- 37 -
← Предыдущая страница | Следующая страница → | К оглавлению ⇑
Вернуться